Прюдом: прюдом | это… Что такое прюдом?

Сильвен Прюдом «По дорогам»

«Я считал, что пишу книгу о Франции, увиденной с автострады, об автостопе как метафоре жизни… А потом оказалось, что на самом деле это роман о любви!»

Автор восьми успешных книг, лауреат десятка литературных наград, Сильвен Прюдом стал по-настоящему знаменит с выходом романа «По дорогам». За первый же месяц разошелся внушительный тираж, права на перевод приобрели сразу несколько стран.


Приближаясь к сорокалетию, герой романа, парижский писатель, решает начать новую жизнь и переезжает в маленький город на юге Франции, чтобы в тишине посвятить себя работе. Там он неожиданно встречает старинного друга, с которым они резко разошлись много лет назад. Некогда веселый бродяга, любитель кататься автостопом по дорогам Франции, этот человек женился и стал отцом, однако, как выясняется, сохранил всю ту же тягу к приключениям и не изменил своим пристрастиям.

Дружба завязывается вновь, одновременно намечается любовный треугольник, нарастает напряжение… Благодаря особому стилю Прюдома, его мастерскому владению тончайшей логикой эмоций, книга покорила и публику, и критиков. Она принесла своему создателю премии Фемина и Ландерно в номинации «Выбор читателей».

«Я снова встретился с автостопщиком лет шесть или семь назад в маленьком городе на юго-востоке Франции по прошествии пятнадцати с лишним лет, когда, не забывая его совсем (автостопщик не из тех, кого можно забыть), я хотя бы думал о нем не так часто, как раньше. Я называю его автостопщиком, потому что этим прозвищем, существовавшим только в моих мысленных к нему обращениях, о которых он ничего не знал, я постоянно именовал его про себя все те годы, когда мы тесно общались, и потом, когда мы друг от друга отдалились, а я все-таки продолжал вспоминать его время от времени как некий этап, или — есть у моряков одно слово, уместное в данном случае благодаря некоторой своей неоднозначности, хотя сами они не связывают с ним ничего тревожного, — узел».

«Я уехал из Парижа, чтобы начать новую жизнь. Я изо всех сил хотел переменить обстановку. Деконструкция, реконструкция — такова была моя программа на грядущие дни, а возможно годы.

Я приближался к сорокалетию. Я уже много лет писал книги. В Париже работал дома, куда-то ходил, снова возвращался работать. Чего‑то добивался, что-то само шло в руки. Общался с людьми. Некоторые становились мне дороги. Влюблялся. Переставал любить. Не знаю, возможно, естественный ход существования — это быть сначала независимым, одиноким кочевником, потом постепенно связать себя более крепко, осесть, создать семью. Если это так, то я удалялся от цели. Мои маршруты становились короче. Любовные истории длились меньше. Случались реже. Меня находили неуживчивым. Или я сам с годами утратил терпимость, разучился заботиться о других.

Наверно, стал равнодушнее. Или просто любовь теперь интересовала меня меньше.
Одиночества я не боялся. У меня всегда бывали в уединении острые моменты радости, которые чередовались, разумеется, с острыми моментами тоски, и все-таки в целом я по натуре своей предрасположен к счастью».

«В городе Н. я рассчитывал вести жизнь спокойную. Собранную. Прилежную. Я мечтал об отдыхе. О свете. О более подлинном существовании. Мечтал о подъеме. О легкости. О книге, которая придет сразу, за несколько недель самое большее. Об озарении, которое внезапно случится, став наградой за месяц терпения. Я готов был ждать. Мне нравилась идея усердия. Я преклоняюсь перед такими вещами, как воля, выдержка, упорство».

Сюлли-Прюдом / Централизованная библиотечная система Канавинского района

Сюлли-Прюдом (фр. Sully-Prudhomme), настоящее имя — Рене Франсуа Арман Прюдом (фр. René François Armand Prudhomme).

Годы жизни: 1839 — 1907.

Французский поэт и эссеист, член группы «Парнас», первый лауреат Нобелевской премии по литературе (1901) «за выдающиеся литературные достоинства, высокий идеализм, художественное совершенство и необычное сочетание душевности и таланта».

Поиски переводов Сюлли-Прюдома в сети в очередной раз заставили меня задуматься над вечной, как мир, проблемой адаптации инакоязычного текста к родному языку. Сколько подводных камней, сколько нюансов — лингвистических, ментальных, личностных — несет в себе процесс перевода!

Весьма интересным мне представляется мнение одного из известных переводчиков — Вадима Алексеева (текст приводится по материалам сайта lib.rus.ec):

«Переводить стихи знаменитых поэтов можно лишь от большого смирения (на какое, впрочем, способны лишь те, кто познал великую гордыню). Очень часто интерпретатору грозит искушение оставить на поэтической версии отпечаток своей переводческой индивидуальности, и очень редко, увы, он способен устоять перед этим соблазном. В результате мы, сами того не ведая, получаем порой представление о зарубежной поэтической классике по стилистически креолизированным переводам-гибридам, пусть даже и безупречным в плане версификационной техники. Существует целая переводческая школа, определяющая эту тенденцию, толкующая об индивидуальном стиле переводчика и защищающая сомнительный принцип «а я так вижу!».

Мне кажется, переводческий акт несовместим с желанием самовыразиться, хотя на практике это происходит довольно часто. В искусстве существуют такие области, где самовыражение просто неуместно, а иногда и кощунственно. Разве возможно оно, например, в иконописи? К такой области, по-моему, относится и стихотворный перевод. Я считаю, что стилистически креолизированная версия исторически обречена — она посягает на культурные инварианты и ведет к знаковой спутанности, а без стабильных ориентиров в искусстве невозможна и традиция. Индивидуальный стиль великого поэта и есть такой ориентир. Воссоздать его в переводе — моя мечта.

Общепризнанно — ни в одном другом языке нет такого конкурса поэтических переводов, как в русском. Этому способствовали не только известные достоинства русского языка, но и принципиальный подход к стихотворному переводу, которым русская поэтическая традиция отличается от, например, западноевропейской. Поль Валери, имея в виду именно французскую традицию переложения стихов, игнорирующую передачу метра, рифмы, мелодии, звукозаписи подлинника, сравнил переводы великих поэтов с архитектурными чертежами, которые могут быть превосходными, но за которыми неразличимы сами дворцы, здания, храмы. Им недостает третьего измерения, которое превратило бы их из созданий мыслимых в зримые. С самого начала русская традиция поэтического перевода такой путь отвергла. Но стремление сохранить в переводе «третье измерение» оригинала зачастую влечет за собой такую трансформацию поэтического смысла, которая грозит превратить окончательную версию в другое стихотворение. Борьба за точность воссоздания и порождает множественность переводов.

А возможна ли трансформация без искажения? Теория перевода еще не дала безусловно положительного ответа на этот вопрос, хотя некоторые переводчики, в том числе и автор этих строк, не исключают такую возможность.»

А далее, в качестве иллюстрации, предлагаю вашему вниманию оригинальный текст и три перевода стихотворения Сюлли-Прюдома «Тень».

оригинал

Sully-Prudhomme L’Ombre.

(A Jose-Maria de Heredia)

Notre forme au soleil nous suit, marche, s’arrete,
Imite gauchement nos gestes et nos pas,
Regarde sans rien voir, ecoute et n’entend pas,
Et doit ramper toujours quand nous levons la tete.

A son ombre pareil, l’homme n’est ici-bas
Qu’un peu de nuit vivante, une forme inquiete
Qui voit sans penetrer, sans inventer repete,
Et murmure au Destin : « Je te suis ou tu vas. »

Il n’est qu’une ombre d’ange, et l’ange n’est lui-meme
Qu’un des derniers reflets tombes d’un front supreme ;
Et voila comment l’homme est l’image de Dieu.

Et loin de nous peut-etre, en quelque etrange lieu,
Plus proche du neant par des chutes sans nombre,
L’ombre de l’ombre humaine existe, et fait de l’ombre.

перевод И.Ф. Анненского

Остановлюсь — лежит, иду — и тень идет,
Так странно двигаясь, так мягко выступая;
Глухая слушает, глядит она слепая,
Поднимешь голову, а тень уже ползет.

Но сам я тоже тень. Я облака на небе
Тревожный силуэт. Скользит по формам взор,
И ум мой ничего не создал до сих пор:
Иду, куда влечет меня всевластный жребий.

Я тень от ангела, который сам едва,
Один из отблесков последних божества,
Бог повторен во мне, как в дереве кумира,

А может быть, теперь среди иного мира,
К жерлу небытия дальнейшая ступень,
От этой тени тень живет и водит тень.

перевод Вадима Алексеева

Наша черная тень, словно глухонемая,
Ловит каждый наш жест, и покорной рабой
Подчиниться спешит нашей воле любой,
Произволу ее раболепно внимая.

Человек — та же тень. Некой силе слепой
Он послушен, как раб. В нем лишь воля чужая.
Он глядит — но не вглубь, и творит — подражая,
Он покорен Судьбе — не спорит с Судьбой.

Он от Ангела тень, той, что тоже предстала
Лишь как отзвук глухой от иного начала.
Это — Бог. Человек — лишь прообраз Его.

И в том мире, где нам не постичь ничего,
На краю бытия канет в вечном паденье
Тень от тени его, оттененная тенью.

вольный перевод Владимира Кормана

Днём тёмный контур наш то вслед, то перед нами
карикатурно пародирует наш вид,
глухой, а слушает, не видит, а глядит,
то станет, то идёт, то ползает кругами.

И каждый человек из лёгких теней сшит,
подвижное пятно на пёстрой панораме.
Мы слепо смотрим, и внутри не плещет пламя.
Идём на зов Судьбы, куда она велит.

Мы – тени ангелов, но те и сами – блики,
лишь отблески лица Небесного Владыки,
и в людях блещет светлый образ Божества

Должно быть, вдалеке, за гранью естества,
где вход в небытие и нам грозит паденье
в ту пропасть, наша тень рождает тень за тенью.

Татьяна Шепелева. Декабрь 2011 года

«Когда б я Богом стал, земля Эдемом стала б,
И из лучистых глаз, сияя, как кристалл,
Лишь слезы счастия бежали б, чужды жалоб,
Когда б я Богом стал».

Сюлли-Прюдом

См. также:

ВикипедиЯ

Нобелевская премия по литературе 1901. Сюлли-Прюдом (1839-1907)

В библиотеке Мошкова

Избранныя стихотворенiя въ переводахъ…

Избранные стихотворения в переводе Петра Якубовича

Предлагаем также литературу по теме из фонда Канавинской ЦБС:

Произведения:

1. Сюлли Прюдом А. [Стихи] // Поэты — лауреаты Нобелевской премии. — Москва, 1997. — С. 7-22.
2. Сюлли Прюдом А. Разбитая ваза : стихотворение / пер. А. Апухтина
   // Поэзия народов мира. — Москва, 1996. — С. 172.

О жизни и творчестве:

Косиков Г. О творчестве Сюлли Прюдома // Поэты — лауреаты Нобелевской премии. — Москва, 1997. — С. 23-26.

Нравится

Почему вы должны знать имя Пола Прюдома

Пола Прюдома , шеф-повара, который популяризировал современную каджунскую и креольскую кухню в Новом Орлеане и по всей стране, умер в возрасте 75 лет. Имя Прюдома, возможно, не дошло до этого и широкий, как у Вольфганга Пака, но эти два шеф-повара разделяют честь быть первыми знаменитыми шеф-поварами в Соединенных Штатах.

До 1970 года Прюдом, которого также звали Джин Отри Прюдом, скитался по кухням в Колорадо после неудачной работы в качестве владельца бургерного ресторана под названием Big Daddy-O’s. Когда в конце 19В 60-х годах он понял, что кулинария его матери и бабушки не известна за пределами Юга, он вернулся в свой родной город и получил работу в качестве первого американского шеф-повара, управляющего кухней в Commander’s Palace, оплоте изысканной кухни Нового Орлеана.

Наследие Прюдомма сильно ощущается в Командорском дворце, где он четыре года руководил кухней. В 1979 году он ушел, чтобы открыть свой собственный ресторан K-Paul’s Louisiana Kitchen с женщиной, которая впоследствии стала его женой, К. Хинрихс. Вскоре после этого молодой шеф-повар по имени Эмерил Лагассе взял на себя управление печами Коммандера.

В K-Paul’s, который ранее в этом году отпраздновал свое 30-летие, Прюдом усовершенствовал свой стиль аутентичной, но возвышенной местной кухни под влиянием традиционных креольских и каджунских рецептов, которые он ел в детстве. Джон Поуп из The Times-Picayune пишет:

Сначала это был районный ресторанчик, тусклое, даже уютное заведение в непритязательном кирпичном здании, рассчитанное на жителей Французского квартала и их друзей. Но слухи о его фирменных блюдах — окуне «Царица», пироге с бататом и орехами пекан и, конечно же, обжаренном окуне — распространились, и к очереди за дверью присоединились приезжие гастрономические обозреватели — в первую очередь Крейг Клэйборн из «Нью-Йорк Таймс». Они вышли, бредя тем, что они ели внутри.

Ресторан остается популярным среди элитных заведений NOLA. К 1980-м годам имя Прюдомма стало нарицательным, за плечами у него были кулинарные книги и телешоу. Его книга «Луизианская кухня шеф-повара Пола Прюдомма », которая была опубликована в 1984 году, до сих пор считается классикой. В общей сложности он является автором 11 книг, участвовал в пяти телесериалах и снялся в двух видео: «Луизианская кухня: Том 1: Cajun Blackened Redfish» (1986) и «Луизианская кухня: Vol. 2: Cajun & Creole Classics» (19).90). В 2009 году была выпущена экранизация биографии его жизни под названием « Пол Прюдомм: Cajun Sensation ».

Прюдом расширил свой бренд смесями специй и копченостями, которые все еще широко доступны сегодня, и какое-то время был более известен, чем Джулия Чайлд. Его современные притязания на славу? Единственная и неповторимая утка, фаршированная цыпленком, фаршированная индейкой, известная как turducken , воплощение классической французской техники, которую мог искусно выполнить только человек с изобретательностью и стилем Прюдомма. Некоторые говорят, что он более известен своим почерневшим окунем, каджунским блюдом, которое, возможно, никогда не увидело бы белой скатерти, если бы не Прюдом.

Влияние Прюдомма на историю американской кулинарии будет ощущаться на протяжении десятилетий. Ниже повара, кулинарные обозреватели и бывшие коллеги делятся своими воспоминаниями о шеф-поваре Прюдомме.

Ти Мартин, Лалли Бреннан, Алекс Бреннан-Мартин, Брэд Бреннан, Дотти Бреннан и Элла Бреннан, а также вся семья Коммандера:

«Вся наша семья очень опечалена известием о кончине нашего дорогого друга Пола. Мы безмерно восхищались им и любили его талант и его безудержную любовь к людям. С Полом было приятно работать, и он вдохновлял всех нас. в мире еды Каджунская и креольская кухни разбились на кухне Командорского дворца в 1970-е годы с Полом Прюдомом, Эллой Бреннан и семьей Бреннан. До этого каджунская еда не была частью кулинарии Нового Орлеана. Результатом стал взрыв захватывающих вкусов и прекрасной кухни, которые повлияли на город, штат, страну и мир. Не было лучшего посла Нового Орлеана и Луизианы, чем Пол Прюдом, и его будет очень не хватать».

Эндрю Фридман, Toqueland.com:

Трудно переоценить влияние Пола Прюдома на сообщество поваров, возникшее в США в конце XIX века.70-х и начала 1980-х годов. Задолго до того, как стало модным или даже приемлемым для американского ребенка делать карьеру на кухне, он делал это, и делал это грандиозно. В эпоху, когда безраздельно господствовала французская еда, его беззастенчивое восхваление местной, региональной американской кухни также было откровением. Из-за этих определяющих черт Прюдом вдохновлял не только тех, кто лично пробовал его еду в Новом Орлеане (включая молодого Эрика Бромберга, который вместе с братом Брюсом создал Blue Ribbon), или тех, кто работал на него (включая Дэвида Кинча и Яна Бирнбаума). ), но и молодые перспективные знахари, сующие свои пальцы в воду профессиональной кулинарии по всему графству, для которых он был единоличной путеводной звездой. Он отправился со своим шоу в Калифорнию и Нью-Йорк (ранний предшественник того, что мы сейчас называем «поп-ап») и, конечно же, был, возможно, самым первым американским «знаменитым шеф-поваром» до того, как этот термин был обычно используется. Непринужденность обеденного опыта обычно (и справедливо) прослеживается в некоторых калифорнийских ресторанах конца 70-х и начала 80-х годов, но K-Paul’s также заслуживает своей доли похвалы за представление серьезной, персонализированной кухни в отчетливо непринужденной обстановке, что было правдой. к своему месту и времени — один из тех ресторанов, от которых можно проследить пунктиром то, что и как мы сегодня едим.

Шеф-повар Эмерил Лагассе:

«Я глубоко опечален кончиной шеф-повара Пола Прюдома. Пол был настоящей легендой, познакомившей мир с каджунской кухней и прославившей кулинарию Луизианы. Его ресторан K Paul’s и его книги были просто блестящими и всегда вдохновляли меня. … Пол был наставником, другом, пионером и послом мира в Луизиане, которого будет очень не хватать. Не только в Новом Орлеане, но и в американской кухне. В это трудное время я всем сердцем сочувствую семье Пола».

Ральф Бреннан, Ralph Brennan Restaurant Group [Brennan’s, Napoleon House, Ralph’s on the Park, Red Fish Grill, cafe b, Café NOMA, Ralph Brennan’s Jazz Kitchen, Ralph Brennan Catering & Events]:

«Пол Прюдом был пионером, и его уход — это трагическая потеря не только для продовольственного сообщества Нового Орлеана — его дома — но и для страны и всего мира. Он привлек внимание к еде и культуре нашего города и штата. и был человеком, который дал нам почерневшую рыбу, одно из знаковых блюд Нового Орлеана.0005

«Мои первые воспоминания о Поле уходят корнями в далекое прошлое — он был теплым и гостеприимным другом для очень многих людей. Пол сыграл важную роль в появлении Нового Орлеана на карте в конце 1970-х и 1980-х годах, и его лидерство никогда не колебалось. Он был одним из ключевые повара и рестораторы, которые были неотъемлемой частью повторного открытия и восстановления нашего любимого города после урагана Катрина, даже проявляя свое любезное гостеприимство к своим сотрудникам, предоставляя жилье тем, кто потерял свои дома.

«Я никогда не забуду его типичную улыбку и то, как он сидит перед K-Paul’s с джаз-бэндом, раскачивающимся рядом с ним, приветствуя прохожих обратно во Французский квартал. Такого, как он, никогда не будет».

Бретт Андерсон, The Times-Picayune :

«У Прюдома, по любым меркам, была одна из самых влиятельных карьер в истории американского кулинарного искусства. Он расширил кулинарный вкус Нового Орлеана, включив в него блюда и ингредиенты из своей родной каджунской страны, и в процессе помог основать Новый Орлеан. как место, которое люди посещали бы только для того, чтобы поесть. Он также заново изобрел, что значит быть шеф-поваром ресторана в Америке, выйдя за пределы кухни на телевидение, кулинарные книги и создавая фирменные продукты для полок продуктовых магазинов. Ни один из этих видов деятельности не был обычным явлением в время, когда он преследовал их».

Сара Роахен, историк, автор книги Gumbo Tales: Finding My Place in the New Orleans Table :

Я никогда не встречался с шеф-поваром Полом Прюдомом, но он научил меня готовить гамбо. Через несколько месяцев после моего переезда в Новый Орлеан шестнадцать лет назад продавец книг сказал мне, что «Луизианская кухня шеф-повара Пола Прюдомма» была единственной книгой о луизианской кулинарии, которая мне нужна, если я хочу изучить принципы местной кухни: ру. , рис, приправы. Я продолжаю верить, что продавец книг был прав. И теперь у меня есть две копии, на всякий случай.

Шеф-повар Джон Беш:

«Пол был красивым, самоотверженным человеком, который делился нашей культурой, гостеприимством, щедростью и, конечно же, нашей вкусной едой со всем миром. Я встретил шеф-повара Пола, когда мне было 11 лет, и знал, что хочу пойти по его стопам. Он самоотверженно передал мне свое телешоу с указаниями продолжать делиться нашей великой кухней и культурой с миром.Он также проложил путь для поваров, чтобы они вырвались из кухни и занялись предпринимательством, и призвал каждого из нас последовать его примеру.Мы все в долгу перед ним и его руководством».

Том Фицморрис, NoMenu.com:

«Можно написать книгу о его влиянии на кухню Нового Орлеана, Луизианы, Америки и мира. Старшайн, каджунская и креольская еда пользовались большим уважением. Чтобы поужинать в его ресторане K-Paul’s Louisiana Kitchen, требовалось долгое ожидание в очереди, которая шла до конца квартала и поворачивала налево. Через тридцать лет после публикации его первая поваренная книга «Луизианская кухня» шеф-повара Пола Прюдомма остается одной из самых продаваемых кулинарных книг в мире, не говоря уже о многих замечательных книгах, которые он написал впоследствии.

Но, несмотря на все это, самым большим достижением шеф-повара Пола было изменение взглядов американцев, особенно молодежи, на ресторанную индустрию. Шеф-повар Пол изменил образ повара из простой работы в карьеру. Конечно, он сам был лучшей иллюстрацией возможностей. Он вырос в большой бедной семье каджун и превратился в шеф-повара мирового класса».

Алан Ричман, журнал GQ :

«Я никогда не встречался с Полом, но я помню влияние его Blackened Redfish в начале 80-х. Вряд ли кто-то еще знал, как правильно что-то очернить, но это блюдо стало национальной сенсацией, порядка енотовых шапок или обручи, которые пробовал каждый шеф-повар. Они начали орудовать раскаленными добела чугунными сковородами и чернить каждую рыбу, которую могли найти. Рестораны, наполненные пассивным курением, в котором нельзя было винить сигареты. Это блюдо вызвало любовь к каджунской кухне, которая породил Эмерила Легассе и вызвал такой чрезмерный вылов рыбы, что коммерческая добыча морского окуня в прибрежных штатах была временно запрещена. Любой, кто составляет список самых влиятельных блюд в американской истории, должен поставить на первое место почерневшего морского окуня Прюдомма».

Рожденные голодными — Алекс Прюдом

Перейти к содержимому

Родился Голодный2022-01-28T01:35:07+00:00

Джулия Чайлд родилась голодной, но она не родилась поваром. На самом деле, Джулия не обнаруживала в себе страсть к кулинарии, пока она не пообедала во Франции, изменивший ее жизнь, и решила поделиться своей вновь обретенной любовью к еде со всеми.

В Париже Джулия поглощала книги рецептов, делала покупки на открытых рынках, ела все виды продуктов и прошла кулинарную школу. И хотя у нее не всегда получалось на кухне, она была полна решимости «овладеть искусством» французской кухни. Благодаря настойчивости и выдержке Джулия стала шеф-поваром, который делился своей страстью с миром, превращая приготовление пищи в удовольствие и превращая каждый прием пищи в особое событие.

Знания Алекса Прюдомма из первых рук в сочетании с яркими и энергичными иллюстрациями Сары Грин демонстрируют жизнь Джулии и прославляют ее непреходящее наследие.

» Рожденные Голодными — яркий портрет Джулии во всей красе. Непретенциозная, веселая, прямолинейная и честная, она описывает ее любовь к кулинарии и преподаванию на протяжении всей ее карьеры, от Le Cordon Bleu до автора кулинарных книг и телевизионной иконы кулинарии. Приятное чтение».

— Жак Пепен, писатель, художник, знаменитый шеф-повар, а также давний друг и сотрудник Джулии Чайлд.

«Джулия Чайлд является героем этой восхитительной биографии с картинками, рассказанной живым текстом и очаровательными иллюстрациями… Здесь так много жизненных уроков, в том числе о следовании страсти туда, куда она ведет, что делает ее образцовым предложением для полки с биографией. ”

— Журнал школьной библиотеки

«… очаровательная, интимная биография открытия и реализации Джулией своих кулинарных талантов, перемежающаяся множеством цитат, освещающих ее остроумие, здравый смысл и педагогические способности, заслужившие американский повар по прозвищу Французский повар».

— Бюллетень Центра детской книги , обзор со звездочкой

«Красочные цифровые иллюстрации работают в идеальном тандеме с текстом, щедро изображая продукты, которые соблазнили Чайлда к кулинарной жизни. К концу истории не осталось никакой тайны относительно того, что сделало ее любимой многими во всем мире. Читатели потекут слюной, глядя на эту восхитительную и вдохновляющую биографию в виде книжки с картинками». — Киркус Отзывы

Алекс — внучатый племянник Джулии Чайлд. Его дед — брат-близнец Пола Чайлда, мужа Джулии. В детстве Алекс и его сестры часто обедали вместе с Джулией и Полом, и им нравились их рассказы о жизни во Франции и знакомстве с ее превосходной едой.

Внештатный автор из Бруклина, Нью-Йорк, Алекс написал статьи на многие темы для журналов и газет и является автором 7 книг. Он наиболее известен как соавтор мемуаров Джулии « Моя жизнь во Франции 9».0129 , бестселлер № 1 по версии New York Times, вдохновивший на создание фильма Джули и Джулия .

Сара Грин родилась в Сан-Франциско, Калифорния, где она жила до недавнего переезда в Ванкувер, Канада. Она изучала иллюстрацию в Школе дизайна Род-Айленда и окончила ее в 2014 году.