Села карачаево черкесии: Населенные пункты Карачаево-Черкесской Республики

Населённые пункты Карачаево-Черкесии | это… Что такое Населённые пункты Карачаево-Черкесии?

Населённые пункты Карачаево-Черкесии

В Карачаево-Черкесии 4 города, 7 посёлков городского типа (пгт), 80 сельских администраций, всего 139 сельских населённых пунктов.

Общее население республики составляет 439 470 человек, из них городское население — 193 531 человек, сельское население — 245 939 человек.

В списке населённых пунктов по районам и городу республиканского подчинения показана численность населения на 2002 год.

Население по переписи 2002

город Черкесск

• Черкесск: население 116 244 чел.

город Карачаевск

• город Карачаевск: население 22 113 чел.
• город Теберда: население 7827 чел.
• пгт Домбай: население 403 чел.
• пгт Орджоникидзевский: население 3232 чел.
• пгт Эльбрусский: население 242 чел.
• посёлок Мара-Аягъы: население 3576 чел.

Адыге-Хабльский район

• аул Адыге-Хабль: РЦ, население 3650 чел.
• аул Икон-Халк: население 4202 чел.
• посёлок Эркин-Шахар: население 4152 чел.
• Население прочих населённых пунктов района 16 422 чел.
  • Всего население: 28 426 чел.

Зеленчукский район

• станица Зеленчукская: РЦ, население 21 025 чел.
• станица Исправная: население 4586 чел.
• станица Кардоникская: население 7796 чел.
• аул Кызыл-Октябрь: население 3587 чел.
• станица Сторожевая: население 7951 чел.
• Население прочих населённых пунктов района 8469 чел.
  • Всего население: 53 414 чел.

Карачаевский район

• пгт Новый Карачай: население 2163 чел.
• пгт Правокубанский: население 2958 чел.
• аул Кумыш: население 4287 чел.
• Население прочих населённых пунктов 16 847 района чел.
  • Всего население (без города Карачаевска): 26 255 чел.

Малокарачаевский район

• село Учкекен: РЦ, население 15 052 чел.
• село Красный Восток: население 3297 чел.
• село Красный Курган: население 3229 чел.
• село Первомайское: население 5322 чел.
• село Терезе: население 6307 чел.
• Население прочих населённых пунктов района 6249 чел.
  • Всего население: 39 456 чел.

Прикубанский район

• посёлок Кавказский: РЦ, население 3039 чел.
• пгт Ударный: население 1137 чел.
• село Дружба: население 3139 чел.
• аул Псыж: население 6810 чел.
• село Чапаевское: население 4552 чел.
• Население прочих населённых пунктов района 16 870 чел.
  • Всего население: 35 547 чел.

Урупский район

• станица Преградная: РЦ, население 6566 чел.
• пгт Медногорский: население 4309 чел.
• село Курджиново: население 4389 чел.
• Население прочих населённых пунктов района 3563 чел.
  • Всего население: 18 654 чел.

Усть-Джегутинский район

• город Усть-Джегута: РЦ, население 32 903 чел.
• аул Новая Джегута: население 3718 чел.
• аул Сары-Тюз: население 4297 чел.
• Население прочих населённых пунктов района 12 401 чел.
  • Всего население: 52 196 чел.

Хабезский район

• аул Хабез: РЦ, население 5781 чел.
• аул Али-Бердуковский: население 5071 чел.
• аул Бесленей: население 3125 чел.
• Население прочих населённых пунктов района 17 858 чел.
  • Всего население: 31 885 чел.

Источники

• Численность населения дана по Переписи 2002.

См.также

• Административное деление Карачаево-Черкесской республики

Село вместо города: как сохранили мир в Карачаево-Черкесии

Нельзя сказать, что проблема вооруженного экстремизма в Карачаево-Черкесии была полностью решена. Но на фоне остального Северного Кавказа этой республике удается разрешать внутренние этнические и религиозные противоречия на удивление мирно

На фоне других регионов Северного Кавказа, постоянно попадающих в общероссийские и даже мировые новости, Карачаево-Черкесия выглядит незаслуженно забытой. Незаслуженно – по двум причинам. Во-первых, недавнее прошлое показывает, что серьезные угрозы дестабилизации есть и в этом регионе. Во-вторых, опыт Карачаево-Черкесии по снижению этих угроз хоть и не очень вписывается в современный политический мейнстрим, но в перспективе может быть полезен далеко за пределами республики.  

Раздел без остатка

Сравнение Карачаево-Черкесии, тихой республики на северо-западе Кавказа, где проживает менее пятисот тысяч человек, с беспокойным трехмиллионным Дагестаном, казалось бы, должно восприниматься как большая натяжка. Тем не менее в одном оно оправдано: в Карачаево-Черкесии, как и в Дагестане, ни один из народов в численном отношении не образует абсолютного большинства. В той реальности, в которой регионы оказались сразу после распада СССР, это делало основным содержанием местной политики согласование интересов разных этносов, дележ между ними значимых постов, экономических активов и так далее. 

Важная особенность Карачаево-Черкесии состояла еще и в том, что географически этот регион – весь, кроме столицы Черкесска, – четко и почти без остатка делится на территории с разным национальным составом и во многом разным жизненным укладом. Южная, горная часть республики населена исключительно карачаевцами. Эта часть похожа на льдину с тяжелыми краями: на юго-западной оконечности находятся известные горнолыжные курорты Архыз и Домбай, на восточной оконечности – села, примыкающие к Кисловодску и известные развитым мелким бизнесом, в том числе производством одежды, ориентированным на курорты Ставрополья. А вот центральная часть территории, полностью заселенной карачаевцами, напротив, экономически депрессивна, оттуда идет отток населения. 

Северо-запад республики – место такого же компактного проживания двух других народов, черкесов и их близких родственников абазин, с небольшими анклавами ногайцев. Основа хозяйства в этой части региона – бизнес крупных черкесских предпринимателей, имеющих здесь свои агропредприятия, а также активно предоставляющих местному населению работу в подконтрольных им организациях в Черкесске. 

На остальной территории население в основном смешано, в одних и тех же селах живут карачаевцы и русские. Некогда там были почти сплошь казачьи станицы, а карачаевцы стали селиться туда после того, как в 1957 году вернулись из сталинской депортации. В каких-то селах русские и карачаевцы живут на одних и тех же улицах; какие-то села распадаются на две национальные части; из некоторых русское население почти полностью выехало. В одном из таких сел на Пасху наблюдал непривычное скопление людей на пустующем в течение года русском кладбище. Судя по номерам автомобилей, приехавшие на могилы предков живут сейчас в основном в Ставропольском крае и на Кубани.

В 2000-е годы предпринимались явные попытки взорвать межнациональные отношения в смешанных русско-карачаевских селах: после ряда криминальных историй туда зачастили корреспонденты московских изданий. Но их публикации резонанса на месте почти не имели: в большинстве смешанных сел сейчас банально нечего делить, сельское хозяйство, хотя и существует, значимого дохода не приносит, так что и русские, и карачаевцы нацелены в основном на поиск работы за пределами своей малой родины. 

Короткий Дагестан

Мозаичность республики усиливается тем, что даже в советское время нынешняя территория Карачаево-Черкесии далеко не всегда составляла единый регион. Территориальные эксперименты активно проводились советской властью в этих краях в 1920-е годы, частично возвращались к ним и позднее.

Это дало о себе знать в 1990-е. Тогда обострение в Карачаево-Черкесии началось несколько позже, чем в большинстве других многонациональных уголков постсоветского пространства. Правивший республикой с советских времен Владимир Хубиев правдами и неправдами продлевал свои полномочия вплоть до 1999 года, и лишь тогда в регионе впервые прошли всенародные выборы нового главы.

Именно на них обнаружилось, что основной и едва ли не единственный сюжет местной политики, который на тот момент мог мобилизовать население, – это отношения между основными национальностями и то, оставаться ли им в составе единого региона. Сторонники претендента на пост главы Станислава Дерева, известного еще в советские времена черкесского цеховика, периодически угрожали поставить вопрос о разделе региона в случае его поражения. 

Вообще конфликт на выборах 1999 года, когда на финишную прямую вышли карачаевский и черкесский кандидаты, обернулся пугающей многих этнической мобилизацией. На «черкесские» и «карачаевские» митинги выходили десятки тысяч человек одновременно; по многим частным свидетельствам, стали заметно чаще распадаться межнациональные браки.

Митинг сторонников Станислава Дерева, призывающих бойкотировать выборы. Черекесск, 1999 год. Фото: Валерий Матыцин/ ТАСС

Удивительной была и резкость, с которой началось это противостояние, и быстрота его тотального свертывания – на пике борьбы в мае 1999 года федеральный центр активно вмешался в ситуацию, принудил претендентов на власть в регионе к компромиссу, и угроза войны в республике, о которой многие говорили уже всерьез, отступила. А когда через год те же люди, что боролись за власть в 1999 году, продолжали ленивое перетягивание каната при формировании республиканского правительства, уже трудно было вообразить, что еще совсем недавно за их взаимоотношениями с замиранием сердца следила вся республика.

Если Дагестан все 1990-е сотрясался от регулярных конфликтов, затрагивавших межэтнические отношения, то в Карачаево-Черкесии такая дагестанизация продлилась всего несколько месяцев. Однако за это время выяснилось кое-что важное: кроме этнического протеста (на что бы он ни был направлен), у местных претендентов на власть нет других лозунгов, с помощью которых они могут объединить вокруг себя население.  

Для тогдашнего Северного Кавказа это было типично. Удивительно то, что в Карачаево-Черкесии это сохранилось до сегодняшнего дня. 

Город, которого нет

Нынешний политический ландшафт Карачаево-Черкесии существенно отличает эту республику от всех ее северокавказских соседей. Здесь нет и не было ничего похожего ни на чеченский театр одного актера, ни на раздираемую постоянными бизнес-спорами дагестанскую элиту, ни на причудливую комбинацию авторитарного правления с родовой демократией, как в Ингушетии. Фирменным знаком Карачаево-Черкесии стала периодическая активизация этнических общественников, хорошо узнаваемых и статусных, именно в те моменты, когда в отношениях между руководством республики и местными олигархами возникают проблемы, и столь же предсказуемый их отход на периферию тогда, когда руководству и олигархам удается договориться.

В ситуации, когда регионом руководит карачаевец, подобного рода игру на этнических темах используют в основном представители других национальностей, среди которых немало капитанов местного бизнеса. Впрочем, регулярно случается и карачаевская фронда, поскольку в карачаевской элите также попадаются недовольные региональной властью.

Сказанное не означает, что в республике нет тех, кто искренне и вне всякой связи с политикой радеет о национальных культурах, языках, о сохранении национальных традиций у молодежи. Но все же впечатляет подгонка дат всевозможных «чрезвычайных съездов» и «обращений о катастрофическом положении народа» к очередному окончанию срока полномочий руководителя региона или к конфликту с ним местных влиятельных персон. Здесь можно просто попенять на однообразие политтехнологического меню, но показательно, что это меню оказывается действенным. Несмотря на отсутствие реальных межнациональных конфликтов, угрозы возможных осложнений на этнической почве воспринимаются всерьез. 

Думается, здесь дело не только в памяти 1999 года. Реальная причина в ином, и она как раз показывает, чем этот небольшой северокавказский регион действительно необычен.

Осенью 2015 года мои коллеги из РАНХиГС проводили социологическое обследование студентов разных городов Северного Кавказа, приехавших на учебу из сельской местности. Для студентов с разных курсов – с первого по пятый – выяснялось, как изменяется за время пребывания в городе их социальная сеть, то есть состав людей, с которыми у них выстроены отношения и на которых они могут рассчитывать при решении разного рода жизненных проблем.

Черкесск – не только самый крупный город региона, но и практически единственный магнит внутрирегиональной миграции – согласно результатам этого исследования, отличается от других северокавказских столиц тем, что в нем за годы учебы сельские студенты в большинстве своем практически не обросли городскими связями. Даже те, кто уже пятый год учится в городе, при любых жизненных сложностях рассчитывали в основном на своих односельчан. С их же помощью собирались устраиваться на работу и искать будущую супругу тоже среди них. 

Перенос в город сельских общинных связей – явление общекавказское, но в других крупных городах Северного Кавказа (а при продолжающейся урбанизации лицо региона определяют прежде всего города) ему есть сильный противовес. Например, в Махачкале, где среди почти миллиона жителей около двух третей – сельские мигранты в первом или втором поколении, тоже есть сильные союзы односельчан, но возникают и совершенно новые сообщества: от профессиональных до спортивных, от религиозных общин до досуговых клубов по интересам. В них людей объединяет уже не общность происхождения, а свободный выбор, которого в городе у человека всегда больше, чем на селе.

В результате в Махачкале, при всех противоречиях в дагестанской многонациональной элите, участникам конфликтов все реже приходит в голову грозить оппонентам взять и вывести на площадь людей своего этноса. По мере изменения городской среды такие угрозы все больше походят на блеф. А вот в Карачаево-Черкесии они звучат убедительно именно потому, что там родовое, этническое начало – по-прежнему едва ли не единственная твердая основа для объединения граждан.

Община для митинга

Это не раз давало о себе знать не только в периоды активизации этнических движений, но и в другие, более критические моменты жизни региона. Многие наверняка помнят убийство семерых человек «на даче президентского зятя», случившееся в Карачаево-Черкесии в октябре 2004 года, – тогда это дало Владимиру Путину возможность заявить, что в регионе «кризис власти, связанный, правда, с криминальными событиями». Название этого события в кавычках, потому что Алий Каитов, обвиненный в участии в этом убийстве, официально зятем тогдашнего главы региона Мустафы Батдыева уже не числился, а дача, где бизнес-спор перерос в стрельбу, принадлежала не ему, а ОАО «Кавказцемент», в руководстве которого Каитов на тот момент состоял. Эта трагедия закончилась двукратным штурмом кабинета главы региона. 

Федеральные СМИ активно освещали те события, рассказывали, как ряд местных высокопоставленных силовиков предположительно крышевал убийц, как обвиняемые были ранее тесно связаны с главой региона и так далее. Однако почти не обратили внимания на важное обстоятельство: среди тех, кто публично реагировал на трагедию, были почти исключительно родственники убитых.

Это были известные карачаевские роды, они и штурмовали президентский кабинет, и взывали о помощи к федеральной власти. Общественников и местных журналистов, которых происходящее волновало как граждан, а не как родственников, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Если бы подобная трагедия случилась в Махачкале, даже десять лет назад, то можно быть уверенным, что рядом с семьями убитых оказались бы десятки правозащитников, активистов различных местных организаций и они бы попытались направить протест в более цивилизованное русло.

Этот сельский уклад даже в городах, при котором людей легко объединить и вывести на улицу на основе родства или единства национальности, выгоден региональной элите. Собственно, угроза запуска этнических протестов – постоянный козырь в местных конфликтах. 

Поэтому такое положение сознательно поддерживается. Например, у крупных местных предпринимателей в моде отдавать приоритет односельчанам или выходцам из родного района при приеме на рядовые должности на своих предприятиях – от рабочих до охранников. Так сельские связи и укрепляются в городе.

При этом армия поддержки, чьей мобилизацией можно угрожать, требуется в республике многим заметным фигурам. Элита Карачаево-Черкесии устроена достаточно демократически. Там, несмотря на нередкое применение криминальных методов конкуренции, нет традиций полного выдавливания кланом-победителем остальных кланов. Смены глав региона ни разу не привели к тотальному переделу собственности. Ярким свидетельством демократии элит служит и то, что на Домбае – горнолыжном курорте с большим количеством частных гостиниц – административные барьеры для начала собственного гостиничного бизнеса минимальны. Но такая система создает постоянную конкуренцию представителей крупного бизнеса за политическое влияние, а для конкуренции нужны ресурсы, в том числе людские. Нынешние особенности общества Карачаево-Черкесии такие ресурсы как раз предоставляют – на этническом поле. 

Бильярд до начала десятых

Говорить о современном северокавказском регионе, не коснувшись ситуации в местном исламе, – значит рассказать максимум половину истории. Но Карачаево-Черкесия необычна и в этом отношении. С одной стороны, она периодически была поставщиком плохих и очень плохих новостей, вроде участия выходцев из региона в отрядах Басаева, их причастности к крупным терактам и так далее. С другой стороны, республика не знала той партизанской рутины, через которую прошли Дагестан и Ингушетия, когда в течение многих лет подрывы полицейских и ответные спецоперации проходили чуть ли не еженедельно.

Избежала Карачаево-Черкесия и потрясений, подобных вооруженному нападению на столицу соседней Кабардино-Балкарии Нальчик в октябре 2005 года. Самые свежие новости о крупной спецоперации в окрестностях Черкесска в декабре 2015 года хотя и не могут быть утешительными, но все же не дают права забыть, что до этого подобных операций в республике не приходилось проводить минимум три года.

Почему ситуация в Карачаево-Черкесии оказалась спокойнее, чем в других регионах Северного Кавказа? Я не претендую на то, что мой ответ на этот вопрос – единственно возможный, но этот ответ сформировался за много лет наблюдений за этой республикой и ее соседями.

Стартовые условия в исламской среде республики в 1990-е годы мало отличались от соседних регионов. Те же конфликты между старыми имамами и молодыми мусульманами, отрицавшими их авторитет и считавшими, что в местном «народном исламе» старшего поколения многие традиции противоречат Корану и Сунне. Та же закрытость от внешнего мира этих протестных групп исламской молодежи. Одна из таких групп, собиравшаяся в помещении бывшей бильярдной в Карачаевске, сделала это заведение известным на всю республику. Наконец, те же вылазки вооруженных джихадистов. Но вот развитие ситуации было иным, что хорошо видно по положению в регионе уже в 2010-е годы. 

В республиках, ввергнутых в постсоветское время в пропасть вооруженного противостояния, конфликты в исламской среде к тому времени выглядели как противоборство местного Духовного управления и исламских групп, не признавших его авторитета. То исламское течение, которое было представлено Духовным управлением, автоматически получало привилегии единственного «пророссийского».

В Карачаево-Черкесии был избран принципиально иной путь: там в Духовном управлении не концентрировались адепты какого-то одного религиозного направления. Наоборот, при явном содействии местных властей позиции в официальных исламских структурах получили мусульмане достаточно разнообразных взглядов. Цель этого республиканскими чиновниками заявляется вполне определенно: предотвратить раскол среди тех мусульман, которые не нарушают российское законодательство, не дать никому из них почувствовать себя отверженными, оказаться потом под влиянием реальных экстремистов, в конце концов – уйти в лес.

Имам и проповедь

Такая политика осуществлялась не только на уровне республики, но и, что важно, на уровне отдельных сел. Именно сельские конфликты между разными группами мусульман, например в Дагестане, стали в постсоветское время очень мощным источником радикализации. Очень велик удельный вес выходцев из таких сел в бандподполье.

В селах Карачаево-Черкесии конфликты тоже были. Часто они были связаны с неприятием частью верующих имама старшего поколения. Некоторых таких имамов их противники, преимущественно из числа религиозной молодежи, обвиняли среди прочего в сборе во время похорон продуктовых пожертвований («пакетов») с родственников умершего и презрительно называли «пакетчиками». Борьба за смещение имамов старшего поколения нередко приобретала такую остроту, что в нее приходилось вмешиваться представителям региональной власти. Но те, как правило, предлагали компромиссную схему. Например, имам, вызывавший недовольство, оставался на своем посту, но пятничные проповеди в мечети дозволялось читать другому человеку, не встречавшему неприятия у молодых оппонентов этого имама. Идиллии после этого не наступало, но дальнейшего разрастания конфликта удавалось избежать.

Или еще один пример, который с трудом можно представить в любом другом северокавказском регионе. Районный имам, громко заявляющий о своей принадлежности к традиционному исламу, конфликтует с имамами нескольких сел, среди которых – выпускники известных исламских учебных заведений в арабских странах. По стандартам других регионов Северного Кавказа такой районный имам автоматически имел бы поддержку всех официальных структур, религиозных и светских. А здесь некоторые из его оппонентов получили должности в Духовном управлении.

Было бы упрощением сказать, что входным билетом в официальные исламские структуры для них стала только готовность быть в российском правовом поле. Требовалась и определенная мера личной лояльности руководству Духовного управления, отказ от публичной полемики с ним, в том числе по тем вопросам, по которым мусульманская молодежь конфликтовала со старшим поколением. Однако это требование касалось именно лидеров, да и применительно к ним могло смягчаться.

Явный приоритет республиканских властей состоял в том, чтобы включить в официальные структуры как можно больше исламских авторитетов. Зачисткам предпочли мягкую интеграцию. В мечетях, имамы которых эту интеграцию прошли – а таких мечетей было абсолютное большинство, – рядовые верующие могли достаточно свободно придерживаться разных направлений, и встреча с правоохранителями им грозила чаще всего только в случае прямого нарушения закона.

Каков был результат этой политики? Нет оснований говорить, что проблема вооруженного экстремизма в Карачаево-Черкесии была полностью решена. Также невозможно утверждать, что у правозащитников никогда не было вопросов по поводу методов, применявшихся в борьбе с ним отдельными силовиками. Но три года без единого случая введения режима контртеррористической операции – это на сегодняшнем Северном Кавказе дорого стоит.

И дело не только в том, что уход молодежи в лес в Карачаево-Черкесии по факту оказался совсем не таким интенсивным, как в других регионах. Не менее важно, что где-то к началу 2010-х в местном исламе фактически отсутствовало привычное на Северном Кавказе – и столько раз генерировавшее там конфликты – деление на ислам традиционный и обновленческий, ислам старшего поколения и молодежи. Разделения внутри местного ислама есть, но они совсем про другое и в общем остаются внутренним делом довольно узкого круга религиозных деятелей.

Сельский образец

Может ли опыт Карачаево-Черкесии быть применен в других республиках Северного Кавказа или Поволжья, где проблема исламского экстремизма стоит по-прежнему остро и даже усугубляется на фоне ближневосточных событий? Карачаево-Черкесия на их фоне слишком маленькая и слишком сельская по укладу жизни. Ее ноу-хау кажутся трудноприменимыми к регионам с гораздо большей численностью населения, с гораздо более важным геополитическим положением, – иными словами, к тем регионам, где выше ставки и больше риски для страны в целом.

Но, с другой стороны, не заслоняется ли этими высокими ставками и большими рисками та внутренняя жизнь, которая в каждом регионе своя – и в каждом регионе могла бы подсказать пути выхода из кризиса?

Как будет развиваться ситуация в Карачаево-Черкесии, сейчас предсказать невозможно. В чем-то республике повезло по сравнению с соседями, а где-то она от них, наоборот, отстала. Но пренебречь ее опытом – значит закрыть другим регионам, страдающим от религиозного радикализма, один из возможных мирных путей из тупика насилия. А путей этих немного, и ни один из них нельзя игнорировать. 

следующего автора:

• Константин Казенин

Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.

прошлое, настоящее и будущее абазинского села

КЧР
10.14.2018
15:05
22034

Абазинское село Красный Восток в Карачаево-Черкесии, расположенное на берегу реки Кумы недалеко от курорта Кисловодск, 14 октября отмечает 280 лет со дня основания. Об истории села и о том, как реализуется проект его социально-экономического развития реализуется — в материале информационного веб-портала ВААК.

Аста Ардзинба

Абазинское село Красный Восток, в котором сегодня проживает более трех тысяч человек, расположено в Малокарачаевском районе Карачаево-Черкесской Республики. Расположен в 22 км к западу от районного центра села Учкекен, в 53 км к юго-востоку от столицы Карачаево-Черкесской Республики г. Черкесск и в 44 км к северо-западу от города-курорта Кисловодск. Таким образом, Красный Восток географически удален и как бы отрезан от Абазинского муниципального района и всех остальных абазинских сел республики, расположенных значительно западнее. Более того, это единственное абазинское село в регионе, в котором проживают преимущественно карачаевцы.

В Красном Востоке проживают

абазины-тапанцы (абазинский субэтнос – прим. ред.), говорящие на особом красновосточном диалекте абазинского языка. «Они свистят», — говорят о сельчанах, отмечая, что в местном наречии много свистящих звуков.

Датой основания поселка считается 1738 год, а в текущем 2018 году жители Красного Востока отмечают 280-летие. Праздник отметят с размахом: в центре поселка пройдут торжества, на которые администрация приглашает всех желающих. Жители села отмечают юбилей с большим энтузиазмом, в первую очередь из-за ожидания перемен. Но об этом чуть позже. Сначала немного истории.

Деревня с историей

«Выселившись из Абхазии, кумско-лооские абхазы стали расселяться по верхнему и нижнему течению бассейна реки Кумы. При этом они изредка спускались далеко в степь, затем под напором военной силы снова поднимались вверх по Куме. Вся их жизнь, все их воспоминания связаны с именем этой реки. Называют ее Гум, считая, что именно они впервые дали это название. Называется ли эта река предками нынешних абазин по имени реки, в бассейне которой они жили в Абхазии, то есть Гума». Такое описание абазинского села, известного сегодня как Красный Восток, дал абхазский ученый и краевед Симон Басария во время его экспедиции на Кавказ в 1929.

Абазинское название села Гумлокт, а в русской транскрипции оно звучало как Кумско-Лоовское. Лоо — древний абазинский княжеский род, занимавший главенствующее положение в селе. Именно так называлась деревня до Октябрьской революции. С установлением советской власти упоминание о князьях в названии слободы было убрано и переименовано в поэтичное и по-советски — Красновосточный. В 2004 году поселок Красновосточный получил статус поселка и был переименован в Красный Восток.

Согласно народным преданиям, первоначально село находилось в высокогорном районе Псху Абхазии, затем гумлокты переселились за перевал на северные склоны Главного Кавказского хребта, а именно на берега реки Теберда. Затем они переселились в устье реки Эшканон, а затем, наконец, обосновались на месте своего нынешнего местонахождения. Также известно, что изначально село на берегу Кумы состояло из трех отдельных кварталов — Локта, Трамкта и Джантемировского, по названиям влиятельных абазинских княжеских родов. В начале 1880-х годов они объединились в одну деревню.

Курс развития

В последнее время в Красном Востоке реализуется проект социально-экономического развития поселка. Здесь ведутся масштабные работы по благоустройству, построен многофункциональный спортивный комплекс, планируется строительство этнографической деревни, которая станет составной частью туристического кластера «Гумлокт Резорт».

В Красном Востоке часто можно встретить туристов. Здесь находятся известные далеко за пределами Кавказа нарзанные источники. Несколько скважин было пробурено еще в советское время. По составу минеральные источники Кумы углекислые и кальциево-натриевые. Они полезны и приятны для питья. Кроме того, поселок удачно расположен: у федеральной трассы, соединяющей Черкесск и Кисловодск, что, несомненно, способствует развитию здесь туризма.

Новая жизнь, молодые деревья: как возрождается абазинский поселок Красный Восток

На территории выхода нарзанных источников в Красном Востоке расположен парк культуры и отдыха. Это место встречи местной молодежи и назначения туристов, которые приезжают сюда за целебной минеральной водой.

Проект развития села реализует Международная ассоциация развития абхазо-абазинского этноса «Алашара», которую возглавляет бизнесмен и меценат Мусса Хабалевич Экзеков, родом с Красного Востока.

Именно Экзеков инициировал строительство в поселке современного спортивного комплекса, одного из лучших во всей республике. Комплекс появился в рамках частно-государственного партнерства при поддержке местных властей. Затем на открытии Дворца спорта в феврале 2018 года Глава Карачаево-Черкесии Рашид Темрезов вручил Муссе Экзекову высшую государственную награду области – орден «За заслуги перед Карачаево-Черкесской Республикой». С тех пор открывшийся комплекс «Алашара» является особой гордостью сельчан. Есть занятия по различным единоборствам: бокс, каратэ, вольная борьба. Есть хореографический и тренажерный залы.

«Чтобы каждый молодой человек смог добиться успеха в жизни»

Информационный интернет-портал ВААК взял комментарий у самого Муссы Хабалевича и выяснил, как он воспринимает дальнейшее социально-экономическое развитие Красного Востока.

Экзеков пояснил, что видит его в постепенном развитии сельского хозяйства, животноводства, последовательном развитии инфраструктуры, создании уникальных проектов, таких как, например, этнические деревни. Кроме того, по словам мецената, в поселке будут созданы производственные предприятия на уровне малого и среднего бизнеса, социальные проекты для интерактивного развития детей. Запланирована специальная программа, активно влияющая на дальнейшее развитие всего жизненного цикла человека от детства до старости, программа пропаганды активного образа жизни, физической культуры и спорта.

«Будут развиваться творческие и культурные направления, которые позволят людям, особенно молодежи, максимально раскрыть свои таланты. Все это будет организовано таким образом, чтобы каждый молодой человек с национальными традициями, обычаями и этикетом народа абазин, говорящий на родном языке и участвующий в таких проектах, смог добиться успеха в жизни», — сказал Мусса Экзеков.

Глава «Алашара» считает, что людям нужно давать как можно больше информации об истории, культуре и традициях села, чтобы «привлечь как можно больше русских и иностранных граждан к ознакомлению с национальным бытом и жизнь одного из прекрасных регионов России».

Кавказский Узел | Карачаево-Черкесия стала худшим регионом Юга России по качеству жизни

Кавказский Узел | Карачаево-Черкесия стала худшим регионом Юга России по качеству жизни

14 февраля 2022, 17:54

В рейтинге регионов России по качеству жизни Краснодарский край занял пятое место, а Карачаево-Черкесия стала 84-й.

Сегодня, 14 февраля, РИА «Новости» опубликовал рейтинг регионов России по качеству жизни. Рейтинг основан на данных, представленных Федеральной службой государственной статистики (известной как Росстат), Минздравом, Минфином, Центральным банком и другими источниками за 2020-2021 годы. При подсчете баллов РИА «Рейтинг» учитывало 67 показателей, объединенных в 11 групп, в том числе уровень доходов населения, уровень занятости и рынок труда, жилищные условия и другие. Максимально возможное количество баллов – 100, минимальное – один.

Среди регионов Юга России самое высокое место в рейтинге (пятое) занял Краснодарский край, набравший 67,327 балла. Ростовская область заняла лишь 14-е место с 58,863 балла.

Лучшее место в рейтинге среди республик Северного Кавказа занимает Дагестан, который остается на 69-м месте (39,348 балла). Чечня занимает 74 место (35,820 балла), Кабардино-Балкария – 75 место (34,914 балла), Северная Осетия – 76 место (33,9 балла).29 баллов), а Ингушетия – 82 место (29,741 балла).

Худший показатель в 2021 году по качеству жизни среди регионов Южного федерального округа (ЮФО) и Северо-Кавказского федерального округа (СКФО) продемонстрировала Карачаево-Черкесия. Республика заняла лишь предпоследнее, 84-е место с 25,542 балла.

Статья впервые опубликована на русскоязычной странице круглосуточного интернет-агентства «Кавказский узел» 14 февраля 2022 года в 03:11 по московскому времени. Чтобы получить доступ к полному тексту статьи, нажмите здесь.

Автор: Кавказский Узел

Включите JavaScript для просмотра комментариев с помощью Disqus.

Все новости

29 ноября 2022 г. 00:30

• Дагестанский еженедельник «Черновик» приостанавливает выпуск печатной версии

  Под давлением высокопоставленных чиновников Дагестана редакция еженедельника «Черновик» приняла решение приостановить выпуск печатной версии. Об этом сообщил учредитель издания Магди Камалов.

29 ноября 2022 г. 00:18

28 ноября 2022 г. 23:59

• Психологи критикуют антитеррористические учения в КБР с участием детей

  Участие школьников в антитеррористических учениях, где они выступают в роли террористов или жертв, может повлиять на их психику. Дети могут привыкнуть к своим ролям, предупреждают психологи.

28 ноября 2022 г. 23:50

• Кадыров сообщает об отправке в Украину очередной группы добровольцев

  После обучения в Российском университете спецназа очередная группа добровольцев вылетела из аэропорта Грозного в Украину, сообщил Рамзан Кадыров.

28 ноября 2022 г. 17:15

• Пользователи соцсетей сомневаются в перспективах расследования убийства под дагестанским Каякентом

  Следствие по делу об убийстве молодого человека из Каякента взято под контроль; Причастность других участников потасовки проверяется, пообещали в Следственном комитете РФ (СК РФ). Однако пользователи Telegram усомнились, что вмешательство Москвы поможет привлечь виновных к ответственности, и напомнили о нераскрытом убийстве братьев Гасангусейновых.

ТЕМЫ ДНЯ

• 29 ноября 2022 00:30

  Дагестанский еженедельник «Черновик» приостанавливает выпуск печатной версии

• 29 ноября 2022 00:18

  Дагестан лидирует в России по количеству террористических преступлений

• 28 ноября 2022 г. 23:59

  Психологи критикуют антитеррористические учения в КБР с участием детей

• 28 ноября 2022 23:50

  Кадыров сообщает об отправке в Украину очередной группы добровольцев

• 28 ноября 2022 г. 17:15

  Пользователи соцсетей сомневаются в перспективах расследования убийства под дагестанским Каякентом

События

• 29 ноября 2022 00:30

  Дагестанский еженедельник «Черновик» приостанавливает выпуск печатной версии

• 29 ноября 2022 00:18

  Дагестан лидирует в России по количеству террористических преступлений

• 28 ноября 2022 г. 23:59

  Психологи критикуют антитеррористические учения в КБР с участием детей

• 28 ноября 2022 23:50

  Кадыров сообщает об отправке в Украину очередной группы добровольцев

• 28 ноября 2022 г. 17:15

  Пользователи соцсетей сомневаются в перспективах расследования убийства под дагестанским Каякентом

Архив новостей

• 29 ноября 2022 00:30

  Дагестанский еженедельник «Черновик» приостанавливает выпуск печатной версии

• 29 ноября 2022 00:18

  Дагестан лидирует в России по количеству террористических преступлений

• 28 ноября 2022 г. 23:59

  Психологи критикуют антитеррористические учения в КБР с участием детей

• 28 ноября 2022 23:50

  Кадыров сообщил об отправке в Украину очередной группы добровольцев

• 28 ноября 2022 17:15

  Пользователи соцсетей сомневаются в перспективах расследования убийства под дагестанским Каякентом

• 28 ноября 2022 г.